Словно бы от любопытства, замер и разом загустел ночной воздух. Затем утих тонкий комариный звон, и скромница-луна, покинув белое покрывало облаков, залила все вокруг своим нереальным серебряно-прозрачным светом.
— Да, государь-наследник. Ежели какая грамотка на ихнем — так я ее толмачу знакомому несу.
— Ну что ж. Твоя правда, отрок, есть на мне вина. Ну так я за то винюсь. Простишь?
— Кроме тебя да владыки Макария, никто о сем не должен знать!
Начало шестьдесят второго псалма у митрополита Московского и всея Руси Макария вышло особенно прочувствованным — Дмитрий неслышно вздохнул и тихо-тихо сглотнул, сожалея о невозможности «вот прямо щас!» отпить чего-нибудь теплого и бодрящего. В идеале — кофе с молоком и парой ложечек сахара, но и сбитень тоже вполне подошел бы.
— С твоего позволения, Димитрий Иванович, чуток попозжа́ — надобно все обмыслить да прикинуть, что да как.