Дотронувшись до его ладоней, наследник влил крохотную частицу своей силы, заставив малую искру засиять большой звездой.
— Гм… Надо бы Марью порадовать. Или обождать пока? Ты чего, сынок?
— Ну что же, неплохо. Я бы даже сказал — очень хорошо!
Царевич чуть наклонил голову, задумавшись, затем поймал взгляд своего нового свитского.
Судя по сведенным к переносице бровкам и серьезному выражению глаз, семилетний Рюрикович старательно пытался угадать, что за игру измыслил его старший и оттого уж-жасно умный братик. Так и ушел в свои покои весь из себя рассеянный и задумчивый, напоследок несколько раз обернувшись и махнув рукой. Яркие пятна первых солнечных лучей, подсветившие затейливую роспись стен и потолков в покоях Теремного дворца, истертая множеством ног каменная плитка на полу открытых галерей, застывшие живыми истуканами постельничие сторожа, вечный сумрак узких запутанных переходов… Собственные покои встретили наследника откляченным задом теремной служанки, усердно домывающей пол в передней комнате. И раздраженной Авдотьей, явственно примерявшей свой сапожок к ее рыхлым ягодицам, чтобы «корова сонная» и «неумеха криворукая» шевелилась пошустрее.
— Две длинных и ровных рейки. Вот эти детальки…