Пустая гостиная, в которой не горел ни один световой шар, выглядела непривычно, но неожиданно уютно. Я прошлась между кресел и диванчиков, замечая, что за окном уже тоже начинает темнеть. Потом села в мое самое любимое кресло, которое стояло в углу. Его любили многие, поэтому посидеть в нем мне удавалось нечасто.
Все мои мысли крутились вокруг подслушанного разговора. Я вспоминала лицо Нормана, когда он спрашивал ректора о том, действительно ли тот считает его монстром. И мне почему-то становилось очень стыдно. Считала ли я сама его монстром? Чем больше я задавала себе этот вопрос, тем больше понимала: нет, не считала. Больше того, я не хотела жить в мире, в котором известный мне Ян Норман был таким монстром.
Папа не ошибся. Даже среди легионеров, пришедших с канцлером, сразу почувствовалась перемена в настроении. И канцлер это тоже заметил. Идти против двух древних королей, учитывая нестабильность Республики, имеющиеся верования и предсказания, он не рискнул. Злой взгляд моментально исчез, и мы заговорили на позиции равных.
— Что ж, извини, если помешал вашему общению с господином старшим легионером, — фыркнул Норман.
— А у нас есть план «Б»? — удивился папа.
Норман только пожал плечами, едва заметно смутившись.