— Почему лаккат — особенно? — полюбопытствовал Лар. — Нормальный мужик.
— А вы хорошо владеете собой, — похвалила женщина, приглядевшаяся ко мне, пока мы петляли по узким коридорам. — Я на основе слухов решила, что вы этакая зазнавшаяся столичная штучка, но уже вижу, что ошиблась.
— Всякое может быть, но речь шла о наиболее вероятных, а он в этом списке не на первых ролях. Л’Имморан, конечно, чисто по-человечески скотина редкостная, но только в личном плане и преимущественно в отношении женщин. Проще говоря, бессовестный бабник. Но в остальном он достойный офицер, и это не говоря о том, что он, как и я, готов все отдать, лишь бы стереть Серых с лица мира. У него было трое детей, всех забрали они: двое старших погибли, а младшего унесли с собой, и спасти мальчика не удалось. А детей своих он любил и ценил, в отличие от женщин.
Старший нахмурился, а лицо младшего на мгновение исказила гримаса злости, смешанной с досадой, но потом оно разгладилось.
Поведение извечных врагов предсказуемо поставило в тупик всех офицеров, но не связать его с недавними событиями в ратуше сумел бы только полный идиот. Кое-кто предлагал напасть самим и попытаться воспользоваться малочисленностью и беззащитностью Серых, отомстить за своих убитых детей, но в итоге приняли решение выжидать и наблюдать за ситуацией.
— Где талхай? — опомнился я и заозирался, потом пояснил в ответ на недоумение окружающих: — Оружие, которым я дрался.