— Он сейчас в ратуше? Я бы и с ним тоже хотел поговорить. Потом, когда мы закончим.
— Варвары, — после пары секунд молчания решил Грай. — Изведете так всех редких зверей на свои шубы!
Сквозь угар бешенства начала проступать боль, пульсирующая в кистях рук и эхом прокатывающаяся до плеч. Я в последний раз шумно вздохнула, сжала и разжала кулаки. Шмыгнула носом, локтем утерла лицо и поднесла к глазам растопыренные пятерни, пытаясь в слабом свете оценить нанесенный ущерб. Кроме темных пятен, увидеть ничего не получилось, пришлось идти к стойке и разглядывать «самострел» уже под бесстрастным холодным бестеневым светом.
Иней кожи на ощупь оказался никаким. Что производило такой зрительный эффект, я не поняла, но по ощущениям это были обычные руки довольно сильного мужчины с окаменевшими оружейными мозолями, явно привычные к рукояти клинка. Неожиданно: обычно опытные бойцы предпочитают не расставаться с оружием, а у этого типа я его не видела.
— Отказаться точно не мог, его это особенно злило. Какая-то магия, он не мог ей противиться. А что именно делал… мне кажется, что-то плохое. — Она тяжело вздохнула.
— Ух, какая ты, оказывается, важная птица! — присвистнула Ойша, а потом весело хихикнула: — Но теперь я догадываюсь, почему ты с таким пониманием отнесся к моей проблеме с Таллием. Подходящую невесту небось с колыбели нашли?