Бесконечные лестницы отупляли и сбивали дыхание. В бою почему-то с этим проще; наверное, чувство опасности подстегивает и заставляет задействовать какие-то скрытые резервы, а сейчас оные благополучно спали. Поскольку говорить в таком состоянии не представлялось возможным, оставалось развлекать себя мыслями обо всем подряд.
— Рассказывай, что ты такое задумал? — спросил я, усаживаясь за стол к Граю и Ойше.
— А зачем вообще нож оставили в теле Пограничного?
— Уже хорошо, — кивнул Лар, присаживаясь на один из стульев и приглашая меня сделать то же. — И что довело тебя до такой жизни?
Дальше разговор шел о вещах практических, не касающихся личного, и потому был гораздо менее напряженным. Я выяснял подробности изысканий Грая, тот с удовольствием рассказывал, с энтузиазмом выстраивая кусочки головоломки в строгом и аккуратном порядке. Хотелось надеяться — единственно правильном. Впрочем, все равно мы могли сейчас судить только о событиях последних дней, а искать ответ на вопрос «С чего все началось?» даже не пытались. Вернее, строили какие-то предположения, но не всерьез, потому что версии должны опираться на факты, а фактов не было.
А кстати, за сколько-за столько? Ойша, помнится, говорила о четырех сотнях лет. Она права?