— Я потом тебе расскажу, — иронично улыбнулся он и коротко коснулся губами моих губ, как будто в утешение. — Прости. Мне и без этого больно дышать, стоит представить, сколько я тебя не увижу. — Он осторожно прижался лбом к моему лбу, прикрыл глаза.
— Отец, позволь, я сам с ними побеседую. Тебе надо отдыхать, — веско проговорил он, положив руку старшему на плечо.
— Нет. — Она поморщилась. — Нож — это замкнутая стабильная структура, в случае с ритуалом он может быть только его центром, вокруг которого все строится. Или, по меньшей мере, должен уравновешиваться чем-то равнозначным, энергетические структуры не терпят асимметрии. А здесь не хватает многих мелких кусочков, а не одного большого. Тот нож сюда вообще не вписывается, он либо не имел к ритуалу никакого отношения, либо фигурировал как простое оружие.
Вот и получается такое шаткое, хрупкое и необычное равновесие.
— То есть был не просто курьером, а заинтересованным курьером, который, по всей вероятности, знал, что именно везет?
В самом цивилизованном и аккуратном помещении дома обнаружилась Кана, которая сидела в кресле неподалеку от незваного гостя и вязала. Выглядела она при этом очень непривычно, но уютно. Я запоздало вспомнила, что женщина давно уже обещала Лару шарф (у того от малейшего сквозняка сразу прихватывало шею — последствия застарелой травмы) и третьего дня наконец-то приобрела нужную шерсть.