При этом оба успешно делали вид, что не прислушиваемся то и дело к шагам за дверью и звукам с улицы.
— Расскажи потом, если что-то получится, а я попробую познакомиться с местным руководством. Не хочу ждать бала. Даже если там не произойдет ничего страшного, все равно будет не до спокойных разговоров. Только хорошо бы, чтобы кто-то составил мне компанию…
Не иначе как для разнообразия литературы по проклятию забвения оказалось много, и информацию она предоставляла исчерпывающую. Чары эти оказались не просто старыми, а буквально древними, едва ли не первым из известных сложным заклинанием Хаоса, которое изначально применялось в качестве очень редкой и, если подумать, очень жестокой казни, ей подвергали еретиков и вероотступников. Несколько раз так карали за предательство, но в последнем случае еще и руки отрубали. Кого именно карали — история предсказуемо умалчивала. Если верить историкам, в архивах сохранялись только записи о самом факте свершения казни.
— Так, Грай — это я понял. А вот первого имени не слыхал, — сказал Ларшакэн, с подозрением меня разглядывая.
Я ведь в самом деле почти не знал ее, но это не мешало чему-то внутри настаивать на необходимости рискнуть, попытаться изменить собственную судьбу.
— Ты мне не нравишься, — наконец изрек Лар, сверля меня тяжелым неприятным взглядом. Я не спешил комментировать это заявление: вряд ли Пограничный пришел бы сюда только для того, чтобы донести эту мысль. — Но ты нравишься Ойше, — огорошил он и умолк, ожидая ответа.