— Они чувствуют нежность. И тепло, идущее из души.
— Я тоже помню тот день, Божественная, — почтительно стоя на одном колене, сыттар, тем не менее, смотрел ей прямо в глаза и взгляда не отводил. — Я был неправ тогда. Мы все были неправы. Мир без тебя не стал надежней и правильней. А сыттары, получив в этот мир доступ, не обрели здесь счастье. Только тюрьму.
— Но вы же снимали маску, ваше высочество. Вы говорили со мной без нее.
Уснула мгновенно. А проснулась от дикой боли. Казалось, кто-то запустил мне руку в живот и выдирает внутренности. Сердце застыло, не в силах биться, легкие замерли, не позволяя мне сделать ни вздоха, в глазах — пелена. Я забилась в судорогах, пытаясь избавиться от этой боли, стараясь вновь научиться дышать.
— Конечно. Мы все были. Живыми, любимыми, единственными… Твой господин уже сказал тебе, что ты — Единственная, Избранная, Особенная, Не-Такая-Как-Все-Прочие-Что-Были-Прежде?
Я оглянулась. Облака исчезли, и теперь я могла в подробностях рассмотреть то место, куда нам с Лисом предстояло спуститься. Замерев от восторга, я любовалась на белоснежные вершины далеких гор, и розовые ручьи, сбегающие в долину. На бирюзовую гладь озер и белую пену бурных рек. На темную зелень лесов и яркое многоцветье светлого луга. И на сказочный дворец с многочисленными ажурными башенками и открытыми арочными галереями, расположившийся в самом центре этой долины.