— Права появляться при дворе мне будет особенно не хватать в этих стенах.
Испуганно оборачиваюсь, пытаюсь открыть захлопнувшуюся дверь — но она не шевелится! Ее держат с той стороны или чем-то подперли.
— А почему я не смею? Или может быть та, что имеет наглость именовать себя герцогиней Раенской, сохранила чистоту и непорочность? Тогда вот это откуда? — вскинув ладонь, он продемонстрировал кровавый ободок брачной звездочки. — Я тебя невинности не лишал. Так кто же консумировал наш так называемый брак, не подскажешь?
Он остановился на миг, дойдя до преграды, чуть потянул ее, отступил. И резко ударил, сметая ее и врываясь в меня до совершенно немыслимых глубин, наполняя меня собой, нет, переполняя меня. И замирая, давая мне возможность хоть немного привыкнуть к его присутствию.
— Мой? — он откровенно смеется. — Ну что ты, Роуз, в родственных отношениях с твоей семьей я как не состоял, так и не состою. И ты напрасно зовешь меня высочеством, я не принц и не рвусь им быть.
— Срочный вестник из столицы, ваше высочество.