— Разве я тебя запугиваю, мальчик? Пугают тебя они, — сыттар кивнул на окно, за которым святое воинство с трудом, но все еще сдерживало напор безумной толпы. — Торопят, мешая думать и вынуждая совершить роковую ошибку.
— И вот это? — он целует на самой границе трусиков. — И вот так? — повторяет он поцелуй на другой ножке, но все в такой же опасной близости от самого сокровенного. — И за этот жест ты тоже поблагодаришь его? — его пальцы неожиданно проходятся по ткани. По тонкой полоске ткани, расположившейся у меня между ног.
— Зачем вы?.. Я же не убегала… Я сама к вам пришла, я искала помощи, а вы… — стоять перед ним полностью обнаженной, с прикованными по сторонам от лица руками, с зафиксированными на ширине плеч ногами, ощущая себя целиком в его власти, было стыдно и жутко. Тем более, что взгляд он исключительно на моем лице не задерживал, осматривал всю — от кончиков волос до кончиков ногтей. Осматривал не спеша, оценивающе, обстоятельно.
— Погоди, какие убийства, какие жертвы? — мгновенно напряглась я. О подобном речи не шло и близко. — Разве сильфы… убийцы? — на этом слове горло перехватило. Вновь вспомнился Лис с ледяным копьем в руке, и тело, грузно падающее на ступени…
Она дремала, сжавшись в комок у самой стены. И на миг герцогу стало невыносимо жаль ее — маленькую, изможденную, пришедшую к нему за помощью и спасением. Захотелось взять ее на руки, отнести в постель, укрыть теплым одеялом… Пришлось одернуть себя, что не время и не место сейчас для эмоций, на кону дело государственной важности, в котором девчонке отведена важная роль приманки. И приманкой она должна быть именно такой — несчастной, истерзанной, со следами перенесенных страданий и лишений, с отчаяньем в мыслях…
— А демон ее уже посетил. В ближайшее время вряд ли вернется. Так что нет смысла мучить девушку дальше — все, что нам нужно было, демон уже увидел.