— Я бросилась за вами сразу, как увидела, что она очнулась.
— Осмелишься продолжить церемонию — оторву голову, — пообещал наагасах старику.
— Ну… — неопределенно протянула сестра и умолкла.
— Оно сухое, — сказала я. — Его можно разрезать и завернуть в него Таюну. А вашу рубашку пустить на бинты.
Если бы она не была свекольно-красной, то краснела бы еще больше. А так она просто вжала голову в плечики и виновато посмотрела на меня. Ей было стыдно, что она вообще затронула такую неприличную тему.
С этими словами он извлек из поясной сумы простынь и, одним движением расправив ее, расстелил по столу. Пятно крови оказалось прекрасно видно. Я опять покраснела. Мое смущение было лучшим доказательством.