Источник представлял собой водоем округло-вытянутой формы, примерно саженей три-пять в диаметре. Края его обложены камнями, а с одной стороны к нему вели деревянные мостки. В начале этих мостков располагался стол, на который наагасах бросил собственный халат и остался совсем без ничего. И мне почему-то так понравился его вид, что стало дико неловко.
Наагашейдиса молча склонила голову, значительно ниже, чем до этого наагариш. Тот стоял за ее спиной и невозмутимо сообщил батюшке:
Его дыхание опалило мои губы. Женским чутьем, которое раньше у меня дремало, я поняла, что он очень хочет еще раз меня поцеловать. Его взгляд был голодным, жарким и… каким-то нескромным. Что ему надо? Опасения за свою честь меня раньше редко посещали. Впервые это чувство пришло ко мне на озере, когда я голая лежала под наагасахом.
Говорила она быстро и постоянно улыбалась. Ответы ей, кстати, не всегда требовались.
— Властью… — перешел он сразу к заключительной части, пропустив традицию спрашивать о согласии жениха и невесты.
А нагинь я видела и того реже. Всего четыре раза. Аршавеше сказал, что женщин у них действительно очень мало, поэтому подавляющее большинство нагов женится на представительницах других рас. Я видела рядом с нагами, которые оказывали нам гостеприимство, спутниц, но мне ни разу не выпал случай пообщаться с ними. Наверное, это были их жены. А дочерей, если они есть, старались лишний раз не демонстрировать чужим. Отцы помешаны на своих девочках. Рассказывая об этом, Аршавеше опять упомянул инстинкты.