– И Андрей с Анатолием, и наши спящие красавицы. Эльза там бабкой была, а тут скинула годков поболее моего, – усмехнулся собеседник. – У меня и имя похожее – Уильем Блан, отец Пьер. На Земле Иван Петрович Блинов я.
– Интереснен… да это ж вашу… ничего себе!!! – поражённо воскликнул я вслух, когда снял крышку с первого сосуда. Внутри он был по самый край заполнен крупными, сияющими от избытка энергии тикерами. Каждый был размером с фасолину.
– Не перебивай, пожалуйста. Про Золотой город слышала? – решил я не обращать внимания на подначки собеседницы.
Надежда открыть проход немедленно, не ожидая ночи, когда я погружусь в сон, растаяла, как мартовский снег.
– Я тебя удивлю ещё больше, Максим. Посмотри на себя, – Петрович протянул мне небольшое зеркальце в деревянной оправе, мутное, с точками отвалившейся амальгамы, но вполне себе рабочее. – У девчонок попросил, пообещал вернуть в целости и сохранности. Аккуратнее с ним, а то меня наши красавицы без соли сожрут, ежели расколешь эту драгоценность.
– Один фиг серу я не стану заказывать, – отказал я Федьке.