– С добрым утром, Сильфея, – поприветствовал я шши, которая по привычке находилась рядом.
– Чего вам, молодой человек? – спросила полная женщина лет пятидесяти с усталым лицом в больших круглых очках с плюсовыми стёклами.
В ответ на мой громогласный чих рядом раздалось весёлое девичье хихиканье. Открыв глаза, я увидел над собою Машу с длинной тонкой травинкой в руке, на конце которой пушились тончайшие волоски.
– Вчерашнее мясо да каштаны печёные. Мясо после того, как остыло, и вновь разогрели, превратилось в ту ещё гадость, но с голодухи пойдёт. Каштаны вкусные, да только, кхм, чудные они, – ответил Петрович. – Вон видишь наших стрекоз?
Я стрелял, как это делал раньше Марк в своих лесах, больше на голых инстинктах, на едва уловимое движение тени, молниеносный прыжок белки или куницы с дерева. Там нет времени присматриваться и целиться, всё решает реакция и степень личной удачливости.
Тела замученных стаскивали к яме, похожей на колодец, прикрытой каменной решёткой. Её мы нашли в подвале одного из домов по полосам запёкшейся крови, оставшихся от тел. Из ямы раздавалось жуткое шипение и клёкот вперемешку с частыми сухими щелчками. Смердело снизу настолько сильно, что у меня к горлу подскочил комок рвоты, и я опрометью бросился наружу. Следом ломанулись остальные.