- Хорошее место здесь... Располагает к творческому процессу, - многозначительно закатив глаза, подытожил лохматый "философ".
Почти весь первый бой я пробегал от соперника, а перед вторым - явно, сильно нервничал. Короче, тут меня любили, мне сочувствовали, за меня болели, а где-то даже и жалели...
- Ты вон донеси до народа, что ему за споры с тобой ничего не будет... или Давыдычу поручи... пусть объяснит...
Безмерно гордый собой Клаймич, с видом Наполеона при Аустерлице, стоит, прислонившись к стене и, скрестив руки на груди, практически, отеческим взглядом поглядывает то на счастливого Завадского, то на удивленно крутящими головами солисток, то на подмигивающего меня.
Сенчиной, как одной из "звезд" первой величины, полагалась персональная гримерка, многочисленные участники концерта, калибром поменьше, довольствовались общими.
А внешне - улыбался, хлопал и подпевал вместе со всеми: