– Согласен на все ваши условия… – тихо произнёс Овечкин. – Только спасите мою семью…
Он потратил на призывы ещё пять минут, после чего к ним со стороны входа протиснулся пожарный.
– Д… – Антон вновь закашлялся. – Да… И голова кружится.
– Они пойдут искать второе бомбоубежище, – объяснила Антону жена. – Антирада у них нет, но есть спиртное, они считают, что оно частично выведет радиацию из организма.
– Думаю, оно осталось правее, – Антон подошёл к краю ямы, из которой выбрался, и вгляделся в расколотый каменный блок, виднеющийся на дне: – Да, это определённо набережная! Это бортик, непосредственно отделяющий пешеходный тротуар от реки. Получается, что мы стоим на верху слоя обломков высотой в три метра! Какие чудовищные разрушения… мы до сих пор не видели ни одного остова от здания, а ведь тут было множество высоких домов…
– А если нет? – снова перебила его Дилара. – Если не впустят? Что, если они действительно отгородились от всего мира, ничего не слышат и даже не включают ту камеру? Что тогда? Сколько мы проживём? Без тепла, еды, света, с отравленным воздухом и водой? Неужели ты не видишь? Порфирьев умирать не собирается, я тебе об этом уже говорила! У него есть план, и он что-то знает, раз собрался спасать своих! Я сразу поняла, как только вошла в слесарку! Они все четверо одинаковые: светлоглазые и светловолосые! Видел, какая у них щетина? Соломенного цвета! Я раньше думала, что Порфирьев красится в блондина, потому что больной на голову нацик! А он на самом деле блондин. И те трое, они почти такие же, даже старик, хоть он сильно седой! Ты видел такие бороды ещё у кого-нибудь на станции? Я – нет! Чёрных и рыжих полно, а соломенных нет! Этот чертов нацик собрал своих, и ты в их числе, на остальных ему плевать!