– Тогда флягу подобрал и пошёл вон! В свой угол! – генерал убрал пистолет в кобуру и улёгся на лежанку, забывая об Антоне. Проснувшиеся от его криков солдаты проводили Овечкина усталыми взглядами, но никто не демонстрировал злобы или агрессии, ослабевшие люди с безразличием закрывали глаза и вновь погружались в сон. Антон уселся рядом с женой, молча взял её за руку, и его глаза застыли на завернутом в грязный брезент трупе дочурки.
На это ушёл весь день, в течение которого пожарный занимался подгонкой новых скафандров. На этот раз все размеры были большими, и снаряжение досталось всем, даже самым крупным, Диларе и бывшему спортсмену-армянину. Антону новый скафандр был широковат, и пожарный больше часа мастерил уплотнительные накладки, вырезая их из поврежденного пулями старого комплекта. Дилара умоляла Александра подогнать скафандр для Давида, но разница в размерах была слишком велика. Пожарный провозился несколько часов, пытаясь подрезать, утягивать, перематывать и тому подобное, но так и не смог добиться полноценного решения. В конце концов ему удалось добиться грубой подгонки, но он сразу заявил, что получившаяся конструкция далека от идеальной герметичности, шина обогрева тоже нарушена в нескольких местах, поэтому надевать весь этот суррогат нужно прямо на обмотки, в которые закутан Давид, а потом увязывать и закреплять ещё раз. Но даже такое решение для Антона с Диларой было огромным облегчением. Ребёнка будет защищать полноценный гермошлем с профессиональной системой дыхания, это гораздо надёжнее простой строительной каски, соединенной с респиратором посредством скотча и прозрачных пластиковых пакетов. Пока Антон обучал сына пользоваться встроенной в скафандр рацией, в эфир вышел Порфирьев и объявил, что всем необходимо подойти в полупустой ангар, к вездеходу на воздушной подушке. Оказалось, что техникам удалось завести машину.
Подруги соприкоснулись фужерами и символически опустошили бокалы. Блондинка потянулась к стоящему посреди столика ведёрку с искусственным льдом, извлекла оттуда бутылку с водой и принялась заново наполнять фужеры.
Овечкин поспешил покинуть платформу и направился в медпункт. Там имелся единственный на всю станцию электрический чайник, переданный из комнаты отдыха в распоряжение фельдшера ради ухода за ранеными. Микроволновая печь, кофемашина и чайный комбайн буфета оказались полностью разбиты во время разграбления и последовавшей за ним перестрелки, и другого способа вскипятить воду не осталось. Сам чайник до сих пор не стал предметом новой давки лишь потому, что после кровавой трагедии в буфете Абдуллаев заявил, что полиция будет применять оружие без предупреждения по каждому, кто попытается без разрешения переступить через порог служебной части станции. По идее, где-то должна быть плита для разогрева пищи, ведь как-то же полицейские сварили пельмени Порфирьева! Но где именно, Антон не знал. Наверняка она электрическая и портативная, и полиция её прячет, чтобы не нагнетать обстановку. Остаётся надеяться, что сейчас, когда все полицейские умерли или при смерти, она не окажется утерянной.
– Ты сам в это веришь? – перебила его Дилара. В полумраке её глаза сверкали полубезумным блеском. – Ты точно его соберёшь? Он заработает? Этого хватит на всю станцию? А ты в курсе, что нас затапливает? Своди детей в туалет, туда, в конец тоннеля, к обвалу! Там под ногами уже хлюпает, и это не человеческие экскременты! Люди говорят, что максимум через две недели станцию зальёт полностью!
Пришлось подчиниться. Он действительно мог бы открыть внутренний люк сам, потому что изнутри его никто не запирал… Ингеборга отворила тяжёлую створу и едва не столкнулась с подругами. Те не сразу заметили расплывчатый силуэт мужчины и сами распахнули люк ещё шире.