– Отец был выживальщиком, а не психом, – Ингеборга скрыла усмешку. – Это было его хобби. В то, что катастрофа наступит по-настоящему и неизбежно, он не верил. Просто принимал меры предосторожности. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Так он шутил. Поэтому бункер рассчитан на нашу семью. Если бы со временем нас стало больше, то количество кресел можно было увеличить. Место ещё есть. И для кроватей тоже.
Группа собралась возле Порфирьева, и он извлек из своего снаряжения маленькую плоскую коробочку с литерной маркировкой. Здоровяк щелкнул фиксатором, и Овечкин увидел капсулы с антирадом, уложенные в мягкие гнёзда амортизирующего материала.
– Нас перестало крутить… – негромко произнёс главный старшина.
– Отопление станции производится от городских сетей центрального отопления, – в ответ на вопрос Антона сообщил старый техник, болезненно потирая виски. – А от них ничего не осталось, как от остального водопровода. Для сохранения тепла использовались тепловые завесы, но они стояли наверху, на входе на станцию, теперь там сплошной слой руин, сам знаешь. Можно попытаться использовать отопительные системы вагонов, но они электрические, это оставит нас без энергии за сутки. Теплых вещей на станции нет, откуда бы они тут взялись, мы метрополитен, а не магазин. Есть несколько пледов в комнате отдыха, но их использовали в качестве подстилок, когда размещали раненых в служебных помещениях. Медпункт совсем маленький, там и десяти человек не поместилось, а их теперь полсотни.
– Тогда уж лучше запереть гермоворота, – подхватил старый техник. – Прорезать в них отверстие и воздуховод вывести от него. Фильтровентиляционную установку целиком туда не перетащить, она здоровая и негабаритная. Но её можно разобрать, снять основные узлы и собрать на месте что-то подобное. Думаю, заработает.
– Ищешь неформала? – прыснула брюнетка. – Или лесника?