Внезапно Антон ощутил острую боль в желудке, голова закружилась, в глазах всё помутнело, расплываясь до неузнаваемости, и он рухнул на колени, скрученный приступом сухой рвоты. Голову пронзило, словно раскалённым ломом, мозг бросило в жар, и дышать стало тяжело, словно на станции вновь заканчивался кислород. Он застонал, пытаясь непослушными руками нащупать пол, но скованное болью сознание потеряло контроль над конечностями. То голова, то легкие, то желудок, то всё сразу испытывали спазмы, сменяющиеся приступами рвоты и лихорадкой. Кости ломило, суставы ныли зудящей болью, мышцы отзывались резью на каждое движение, будто были утыканы иглами. В какой-то момент Овечкин понял, что находится не на платформе, а в медпункте, где-то на полу, и над ним склонились фельдшер с педиатром. Потом его опять накрыло жаром и приступами тошноты, и перед глазами стояла сплошная муть, сквозь которую кто-то вливал ему в рот воду, голосом Дилары требуя, чтобы он пил. Жестокая ломка продолжалась несколько часов, после чего Антону стало легче, и вымотанный организм провалился в сон, больше похожий на затяжной обморок.