Закончив снаряжаться, Ингеборга подошла к Порфирьеву. Тот вёл переговоры со своими, его отряд свернул базу и запрашивал координаты убежища.
– Эй! Меня кто-нибудь слышит? – громко повторял он. – Отзовитесь! Это Овечкин! Эй!
– Кто будет устанавливать наверху нагнетатель? – Густо покрытый пылью амбал не стал приближаться к незащищённым людям и жестом остановил всю свою команду на нижних ступенях эскалатора. Его грубый голос, пробиваясь через спецназовский шлем с интегрированным противогазом и прозрачным забралом, звучал и вовсе маниакально, словно звериный рык.
– Не может быть! – вскинулся Овечкин. – Он не мог такого сказать! Ты утрируешь!
– Ты уж определись, – Порфирьев рычал по обыкновению насмешливо, – что именно выбираешь. А то ты и умирать не хочешь, и делать то, что требуется для выживания, тоже. Так не получится!
– Вроде да, – Антон пошевелил конечностями. – Спина болит! Второй раз так падаю! Сбросьте мне провод! Я сам не вылезу, тут метра три, и нет выпирающих обломков!