Здоровяк взвалил на себя тело умершего помощника Абдуллаева и двинулся вверх по мертвому эскалатору. Группа отправилась следом и вскоре покинула слабо освещенную зону гермоворот, окунаясь в кромешную темноту. Луч нашлемного фонаря скользил по перилам и разбитым осветительным лампам, забрызганным засохшей кровью, и быстро рассеивался в донельзя запылённом воздухе. Разглядеть удавалось едва десяток метров пространства, и казалось, что уходящие во тьму ступени будут длиться бесконечно. Подниматься вверх по неподвижному эскалатору своими силами оказалось очень утомительно. Где-то на середине лестницы ноги налились свинцом и не желали шевелиться, мышцы жгло, лёгкие словно ходуном ходили, дыхание сбилось, воздуха не хватало. Когда ты движешься на эскалаторе, он не кажется таким бесконечным! Пришлось пожаловаться на слишком длинный подъём и попросить привала. В ответ Порфирьев сказал, что в глубине станции её ценность, но издеваться над Антоном не стал и привал разрешил. За всего лишь минуту нормально отдохнуть не удалось, и жжение в ногах продолжилось едва ли не сразу, но добраться до верха этой передышки хватило.