Брюнетка, наконец, смогла сделать вдох, и, хрипло дыша, закивала головой, торопясь подать знак, что всё поняла. Порфирьев вернулся в свою часть вагона, схватил за ногу её спутника и оттащил к ней поближе. Потом поднял тело бородача, вышвырнул его в помятый дверной проём и выглянул следом, впиваясь взглядом в собирающуюся толпу.
Станционный персонал удалился, Петрович закрыл гермоворота и принялся на вытянутых руках раскладывать валяющиеся на полу скафандры. Антон насчитал шесть экземпляров и вдруг увидел, что все присутствующие смотрят сейчас только на него. От неожиданности он запнулся и замер, не зная, что сказать.
– Дотуда почти пятьсот километров, – поморщился Порфирьев. – Я думал, что за Москвой есть незараженные территории. Планировал выйти туда по кратчайшему, и со временем добраться до «Подземстроя». Но если сейчас везде, как здесь, то пешком не дойти. Нужен транспорт повышенной проходимости. Я не знаю, где такой взять. Вокруг одни ошмётки. Можно попытаться поискать воинские части, но вряд ли от них осталось больше.
– А как же «Чешуя»? – Петрович нахмурился. – Я служил в две тысячи восемьдесят первом, и у нас уже был такой броник! «Чешуя-1А» назывался! Такие чешуйки из углепластика, внахлёст расположены, специально от ножа и легкого стрелкового оружия!
– Что случилось? – Антон вырубил фонарь и оказался в кромешной тьме. – Ты что-то видишь?
– Это слишком долгое пребывание в радиоактивной среде! – Антон пришёл в ужас. – Я получу смертельную дозу радиации и умру, как полицейские!