– Нас может засыпать, как тот поезд, который стоял дальше нас? – испуганный Давид смотрел на него одним глазом и тёр рукой второй, в который всё-таки попала пыль.
– Инга! Что с тобой?! – срывающийся голос Кристины завибрировал в головных телефонах.
– Папа! – Сын первым заметил Антона. – Надо развести костёр! Амине холодно! И маме тоже!
– Активисты обсуждают поход в бомбоубежище, – на всякий случай заявил он, чтобы подчеркнуть, что заодно с заговорщиками, а не с толпой. – У них есть план местности с маршрутом. Они планируют перекрыть вентиляционную шахту в бомбоубежище, если их не пустят, или пробить отбойными молотками подкоп!
– Я всё равно пойду, – не сдавалась Ингеборга. – Если ты остаёшься, то не мешай готовиться, у меня четыре дня на всё про всё…
– Мне нужно на ту сторону! – Порфирьев всегда говорил грубо, такой у него голос. Вроде, голосовые связки повредило в результате ранения, и полностью восстановить их врачам не удалось. Но полицейским об этом известно не было, и Антон по их взглядам понял, что стражи порядка оценили здоровенного амбала как угрозу и сейчас примут меры.