– Мне плевать на твою семью, – рык Порфирьева звучал устало и почти миролюбиво, – для меня двадцать два человека весят больше четырёх. Если для тебя твоя семья настолько дороже остальных, что ты забываешь о людях, даже не задумываясь о последствиях, то забирай свою семью и катись отсюда.
– Я пришлю сюда полицейских, – ещё тише произнёс Антон. – Они порешают. Никуда не уходи!
– Вот главный инженер! – кто-то указал на Антона. – Когда очистка воздуха заработает?
– Никак, – ответил Порфирьев. – Остальные останутся здесь и со временем погибнут. Или могут попытаться на свой страх и риск пойти с нами. Чего ты от меня хочешь? Я не волшебник. У меня есть десять доз антирада, я их отдам. Это всё, что я могу сделать. Не факт, что мы сумеем выбраться из города живыми или не умрём от облучения через пару недель после этого, но сидеть тут, сложа руки, я не буду. У тех, кто ходил со мной к бомбоубежищу, уже по семьдесят рад облучения, это две трети предельной месячной нормы. А мы ещё не начинали путь. – Он на миг умолк и закончил: – Решайте! Желательно так, чтобы толпа не поубивала друг друга за эти десять доз.
– У него блок фильтров пробит, – ответил незнакомцу Порфирьев. – Пуля застряла внутри. Овечкин, почему кашляешь? В горле першит? Словно пыли наглотался?
– Вот! – Давид выхватил из кармана заляпанных джинсов совсем не консервный нож. – Этот не сломается! Только лезвие вытереть надо!