Остальная людская масса хлынула на платформу и внутрь стоящих на ней составов. Безжалостная животная давка вспыхнула и здесь. Тех, кто разместился у края платформ, сбрасывало на рельсы, оказавшихся в западне внутри вагонов детей вминало в металлические стены. Почти во всех вагонах оконное стекло не выдержало давления и вылетело наружу, что спасло многих. Вместо того чтобы быть раздавленными, люди выпадали из вагонных окон, получая травмы, но сохранив жизнь. Где-то в этот момент прямо над входом в метро произошёл термоядерный взрыв, и людской поток прекратился. Говорят, камеры наружного наблюдения зафиксировали взрыв над высоткой МИД прежде, чем сгорели. Антон сомневался в том, что всё было именно так, ведь камеры должны смотреть сверху вниз, да и застройка вокруг входа на станцию выше, чем здание самой станции, но какая теперь разница? Может, были ещё какие-нибудь камеры, или даже картинка с веб-камер, установленных на мидовской высотке. Одно было ясно точно: наверху взорвался термоядерный заряд, и все, кто ещё был на поверхности, сгорели заживо. Ударная волна размозжила вход в метро, и больше сверху никто не спускался. Эскалаторы очистились от рвущихся вниз людей и оказались залиты кровью и заполнены телами затоптанных. Давка на платформе начала стихать, а потом всё вокруг вздрогнуло, словно началось землетрясение, и потолок с громким хрустом треснул.
– Скафандры надо отмыть, прежде чем выдавать… Мы не смогли их хорошо почистить, от них фонит сильно… Будете надевать, следите, чтобы радиация внутрь не попала. Используйте перчатки… если есть.
– Туда лучше не спускаться, – Порфирьев отошёл от провала на пару метров и принялся связывать оборвавшийся трос. – Я пока над трупом висел, сработал датчик предупреждения о химической опасности. Что-то там не так. Наверху такого не было. Думаю, отравляющее вещество находится на поверхности его химзащиты, а у нас семь человек в самодельных скафандрах. Надо уходить.