На этот раз саботаж платья Антуанетта заметила, но не стала придавать значения — голой костюм ее не оставит, а таскать одно и тоже круглыми сутками ей уже начало откровенно надоедать.
Я угрюмо посмотрел на сверток в своих руках.
Это не было похоже на шепот Бездны, исходящий словно из сотен голодных звериных глоток. Этот голос был один. Тихий, слабый, но уже пробирающий до костей.
А потом сознание прояснилось. Как будто щелкнул рубильник. И посреди темноты, в которой я была все это время, появилась ярко-зеленая надпись на черном фоне в серебристой рамке, стилизованной под виноградные лозы.
Энцио стоял за линией обороны, ближе к палаткам лекарей. Резким взмахом он стряхнул с белоснежного клинка кровь и отточенным движением загнал его в висящие на поясе ножны.
Сайласс, серьезно, сделай что-нибудь с этим! Если совсем убрать не получается, то хоть яркость поубавь!