— Полотенце не забыли захватить? Такой кусок ткани, которым вытираются после купания.
Ответ эмов резанул неожиданно больно, как удар под дых. И Даркус даже не мог понять почему. Что это было? Ревность? Вряд ли. Ревность рождается, когда кто-то покушается на то, что ты считаешь принадлежащим себе. А декан давно уже не ощущал по отношению к Эйвилне каких-то трепетных чувств. Давно перестал воспринимать ее как свою женщину. «Та, что твоя, но никогда не была твоей», — вспомнилась туманная фраза, оброненная эмом сегодня утром. Выходит, уже тогда Даркусу намекнули, что супруга посещала ночью минус седьмой этаж. И более того, в эти несколько слов был вложен еще один посыл: женщина, которая формально до сих пор считается женой, фактически давно перестала ею быть, а может, и вовсе никогда не была.
— Зависит от глубины и размера ран. Но на одного пациента обычно хватает.
— Ничего я не воздействовала! — тоже перешла на крик Лера. — Я даже значения этого слова до конца не понимаю. Что значит ментально?
— Пойми, Лера, я вижу: у него нет к тебе никаких чувств. Он играет тобой.
Его огромные ладони больше не мягкие, как у плюшевого мишки. Они словно наручники. В них металлическое упрямство.