Корабль шёл на высоте около семисот метров, так что можно было не бояться магических атак, но пушки с башен Тауэра уже палили, не переставая, несмотря на то, что ядра падали на головы жителей города.
Когда Мария, недовольно взмахнув подолом платья, ушла, князь, не чинясь, присел рядом и посмотрел тяжёлым, давящим взглядом на Горыню.
– Как сказал? Военные разведчики? Что речение сие означает? – заинтересовался Никифор.
Ездил Дмитрий Николаевич на самобеглой коляске, похожей на лёгкую повозку, только с толстой матерчатой крышей и длинным моторным отсеком впереди. На тёмно-синем лаке дверей ярко выделялся герб Кропоткиных с пушкой, а на капоте торчал флажок дома Рюриков.
– Бей, Горыня! – Откуда-то справа и сверху рукоятью вперёд упал тяжеленный топор с двумя лезвиями и длинным тонким шипом в середине. Подхватив оружие, Костя взмахнул рукой, проверяя массу и баланс, и, не давая упырю более ни мгновения передышки, рубанул лезвием по голове. Почувствовав встречное движение, чуть сдвинулся в сторону, пропуская лапу с когтями мимо, и, с хрустом и скрипом вытянув топор на себя, снова качнулся вперёд, вбивая сталь в рану и прорубая голову почти до самой шеи. Выдернув топор последний раз, резко прыгнул вверх и, падая, ударил топором, вкладывая в движение всего себя до капли и прорубив упыря почти до середины груди.
– Показать ваше оружие? – уточнил Остен-Сакен.