– Да как новый. Ничего не болит, не ноет… Как благодарить вас, Никифор Кондратьич?
– Ещё так ещё. – Горыня с улыбкой кивнул и уже без пауз начал петь песни разных времён. И «Бьётся в тесной печурке огонь», и «Мгновения» из фильма «Семнадцать мгновений весны», и многое другое. Из потока выпал только тогда, когда после песни «Звёздный мост» раздались громкие аплодисменты, а, оглянувшись, увидел, что за его спиной сидят все девушки из ближней свиты княжны.
– Я тако понимаю, что не просто так берёшь тьму огненного припаса. – Дубыня задумчиво посмотрел на Горыню и улыбнулся. – Но видел твои поделки в бою и всем братием скажу, ежели хоть половина тех пуль уйдёт по врагу, им совсем не лепо будет.
– Да некогда его разглядывать было. – Горыня пожал плечами и подвинулся, давая место княжне, захотевшей присесть. – Там и мыслей-то: не поймать шальную пулю да упокоить всех быстренько. Чёрный плащ помню да глаза как два уголька. И вот ещё нос торчал из-под плаща. Ещё руку правую запомнил. Перстень с большим черным камнем и браслет вроде золотой. И рука такая, как у старика. Костистая и в пятнышках вся.
С грохотом откинув люк в полу, на башню вбежал Савва и с ходу обнял Горыню так, что у того затрещали рёбра под доспехом.
Курьер, высокий молодцеватый гренадёр, коротко откозырял Горыне и подал запечатанный конверт.