– Надеюсь, вы не возражаете против показа вашего оружия для офицеров Военного приказа? – произнёс Пушкин. – Очень мне хочется утереть нос некоторым деятелям из Стрелково-артиллерийской части. Они уже несколько лет бьются над разработкой такого оружия, но всё никак не получается.
– Да сдохнешь ты, в конце-то концов?! – Горыня вставил новый короб и рывком взвёл затвор.
В пятикратный прицел на носовой пушке была прекрасно видна и сама башня, и фигурки вызывателей, и даже отдельные тушки гарпий, мелькавших в облаке над башней.
– Так и меня бы не было. – Горыня усмехнулся. – Давай выкладывай, что за дубина такая?
В качестве головного убора носили нечто, похожее на сильно укороченный кивер, или низкий цилиндр, расширяющийся кверху с небольшим козырьком. Военные чины с имперским соколом на кокарде, а гражданские безо всяких эмблем или со знаками ведомства, по которому служили. Купив означенный убор, носивший название матроха, Горыня, одетый по столичной моде, вышел из ателье уже почти другим человеком и слился с толпой. Послонялся по гостиному двору, заехал в оружейные мастерские мастера Кутепова. Походил между стеллажами с различным оружием, но так ничего не выбрав, поехал обедать.
– И вполне прилично, хочу заметить. – Князь что-то потянул, подвинул, покрутил и через секунду мотор неожиданно громко рыкнул мощным басом, и, развернувшись, коляска медленно покатила между карет, ожидавших своих сановных пассажиров. – Сейчас выйдем на дорогу и прибавим, – громко произнёс Дмитрий Николаевич, ловко управляясь с рычагами и кулисами.