– Да не считал я их. – Горыня, уже нацелившийся на истекающую ароматным паром кашу, с сожалением отложил ложку. – Но так-то да. Их там всего сотня была или чуть больше. Ну и где-то половину я там оставил.
– А, ерунда. Придумаю что-нибудь ещё – сделаю. Только вот снарядов к ней маловато. – Он протянул Дубыне патронташ, где в кармашках торчали ещё семь зарядов. – Но если девицы из лекарской избы принесут ещё кислоты, то можно будет сделать.
– Ну, ящер знает, что творится! – Раздражённый и злой государь вскочил с места и стал нервно ходить по кабинету. – А если бы не было этого юноши?
– Ну, токмо серебрушку в день, отдать нужно. Да харч какой-нито взять опять жешь.
– Ну как… – Железнов замялся. – Всё, что угодно, быть может. И тварь какая из-за кромки, и людишки подсыльные. Ты главное не робей да патронов не жалей. Ну, а умереть будет нужно, так сделай, чтобы родичи твои не краснели со стыда.
Нет, он не позволял себе ничего такого, что могло быть расценено как ухаживание или какие-либо намёки, но каждый раз, когда он пересекался с великой княжной на светских мероприятиях, Горыня испытывал чувство неловкости и затаённую тоску, словно что-то сделал не так.