— С чего это вдруг? — спокойно парировал я.
Мы упали, сцепившись в смертоносный клубок, и теперь катались по земле, со страшной силой молотя друг друга. А мужик в тройке, очках и шляпе, широко улыбаясь, смотрел на нас. Воронка позади него еще больше расширилась, сквозь нее проступали какие-то неясные очертания.
— Почему не отдыхаешь? — нарочито недовольно спросил я.
Вот мы и добрались до главного. Серьезно, я не могу придумать другой причины для такого на первый взгляд не очень понятного поведения Бессонова. Только очередной приказ от его, судя по всему, не очень трезвомыслящей богини. И, главное, несмотря на то, что вроде бы крайней сейчас оказывается именно его стихия, Петрович не обратил ни капли внимания на обвинения, прозвучавшие в мой адрес.
А он, оказывается, еще и разговаривать умеет. Видать, не совсем разума лишился.
— Получается, завтра, — я закусил губу. На Петровича я уже не злился — как выяснилось, нарушать обещание он не собирался. А то, что сыграл ему на руку, так сам виноват, да и не так уж я и против похода. — Ладно, это мы еще выясним. Что там с торговцами — мы же о них, вроде как, говорили?