— Я против, — тут же влез кузнец. — Нельзя так, мы же люди, в конце концов.
— Прости, — всхлипнула Лена. О чем это она? — Мы оказались слишком слабы и подвели тебя.
— Кирилл, я серьезно! — я не выдержал и, схватив парня за плечи, несколько раз хорошенько его встряхнул. Доспехи загремели как консервные банки, и это слегка отрезвило кинжальщика. Вот так-то лучше — я тут стараюсь, а эти стажеры из-за легкого мандража постоянно пропускают половину моих слов мимо ушей.
— Хорошо, — я быстро подвел черту у пошедшего явно не так, как все запланировали, собрания. — Тогда за ночь я притащу сюда запчастей, мы восстанавливаем еще один трактор и в тот же день выступаем. Так что начинайте собирать вещи.
— Лестное сравнение, — съязвил я. Однако в то же время я понимал, что Рыжий сказал так без цели меня обидеть. Когда власть сосредоточена в одних руках, неважно, о человеке речь идет или о, скажем так, фракции — развитие общества движется к тупику. А вот когда есть возможность оспорить любое решение и предложить альтернативу — это и есть то, что называется справедливостью. Во всяком случае, зачатком таковой. Главное при этом — не забывать о цели и не превращать смысл своего существования в спор ради спора.
— Ты о чем? — не выдержал я. — Объясни, что такого произошло в лагере, пока нас не было? Кто-то попытался организовать переворот?