Целых пятьсот процентов от силы последней атаки — и пусть я пару раз сбился, допустив слишком большие паузы, но даже так этот эффект пришелся на усиленный удар, урон от которого с легкостью перекрыл оставшееся количество жизней моего противника. Я успел это заметить до того, как зажмурил глаза, чтобы волна грязной жижи, поднявшаяся от этого небольшого взрыва, не попала в них. Но зато вонючая застоявшаяся вода все-таки залила мне нос и рот, из-за чего у меня появилось ощущение, что я только что, скажем так, от души понырял. Когда я вытер лицо и сплюнул остатки тины, нечто, напоминающее разорванный кожаный скафандр еще стояло и дымилось, распространяя вокруг удушливый смрад горелой тухлятины. Каппа был мертв, у него выгорели все внутренности, но толстенная кожа, несмотря на многочисленные разрывы, спеклась и осталась стоять дымящимся изваянием в форме чуть сгорбленного своего обладателя. И тут я впервые за долгое время, проведенное в этом мире, не выдержал и выплеснул в болотную воду содержимое своего желудка. Да уж, настолько отвратительным было открывшееся передо мной зрелище.