– Ну что, инориты, – сказал он, беря нас обеих под руки, – тогда отправляемся в театр?
– Аура на шкатулке, – напомнил отец. – Регина была последней, кто держал ее в руках. Это серьезное доказательство. Стоимость украденного слишком велика, чтобы твою подругу могли выпустить под залог.
При кажущейся небрежности хватка у него была железная, а уж наглости хватило бы на всю компанию. Моника тоненько захихикала, сразу догадавшись о моем затруднительном положении. Регина разозлилась еще больше – глаза ее превратились в две узенькие щелочки, а нижнюю губу она прикусила, отчего лицо перекосилось и потеряло свою обычную жизнерадостную миловидность.
– Мы в этом никогда не сомневались, инор Вайс, – сказала я. – Я и пришла к вам, чтобы узнать, берете ли вы еще студентов. Вы же приглашали к себе на диплом?
– Инор Шварц, я вам уже ответила, что теперь – никак. И то, что я открыто высказала Штефани свое мнение о выборе сына, говорит не о том, что мне она не нужна в невестки, а о том, что внутри семьи не должно быть недосказанности. Хочу я этого или нет, хотите вы этого или нет, хочет ли она – все это не имеет никакого значения. Потому что ваша дочь согласилась принять активированный артефакт. И теперь снимет его лишь в храме. Чем раньше вы это осознаете, тем лучше будет для всех нас. И для Штефани в первую очередь.
Но возразила уже просто так. Чтобы возразить. Напряжение, терзавшее меня почти всю вторую половину дня, почти ушло, и сейчас я чувствовала только безмерную усталость, которая к утру пройдет.