– Что за ерунда! – возмутился я. – Какой XIX век? Какая война? Они что там, на «Лене», допились до белой горячки?
А еще я обратил внимание, что морда лица этого самого Ника кого-то мне напоминает. У меня профессиональная память на лица, и я мог поклясться, что самого его впервые увидел лишь в девятнадцатом веке, простите уж за каламбур. И наблюдая за его походкой и манерой держаться, я неожиданно вспомнил.
– Васильич, да они что, совсем рехнулись?! – воскликнул Леха, добавив к сказанному несколько крепких словечек. – Ведь мы горючкой набиты под завязку. Случись чего – вознесемся мы прямо к Господу, аки ангелы небесные.
– Здравствуйте, сэр Джеймс. Надеюсь, вы наконец-то принесли мне хорошие новости? – с надеждой спросила королева.
Конечно, слишком сильная Россия – однозначно угроза Британской колониальной империи. Но Россия в этом веке всегда была другом Англии – и когда она отказалась примкнуть к Континентальной блокаде, и когда она сломала хребет Наполеону – да, это замалчивала английская пресса, выпячивая адмирала Нельсона и называя Ватерлоо единственным поражением корсиканца. Но Виктория знала, что это не так.