– Коль, а что ты к нам не подошел? Этот долбаный Чарторыйский по-французски ни бельмеса. Тут нам ох как пригодились бы твои знания польского языка.
И я поплыл туда – они побежали со мной знакомиться. Но узнав, что я по-фински ни бельмеса, девицы довольно быстро потеряли ко мне интерес. Я вернулся к своим родственницам, которые стояли бледные, думая, что я столько не проплыву и утону по дороге.
Ведь Россия для меня – больше, чем мать. В 1938 году моя прабабушка, Мария Эсмеральда Лусьентес де Сан Хуан, навсегда покинула Испанию. На руках у нее был младенец – мой дед, Хуан Эмилио Сан Хуан Лусьентес. Прадед мой, Хулио Эмилио Сан Хуан Ирисарри, погиб смертью храбрых в битве при Гвадалахаре, так и не узнав, что его жена, свадьбу с которой он сыграл всего двумя неделями раньше, уже носит под сердцем его сына.
Еще совсем недавно бывшая организованной и дисциплинированной армия превратилось в обезумевшее стадо. Кто-то из беглецов помчался к морю, кто-то к цитадели – сдаваться. Часть нарвалась на наши «монки». Словно коса смерти прошлась по их рядам. Те, кому посчастливилось уцелеть, в ужасе упали на землю и лежали, не шевелясь.
Но вот Николаса я больше не хотела видеть вообще. Дура малолетняя, сразу же пала жертвой шарма русского Дон Жуана. И я, уже никого не стесняясь, зарыдала в голос.
– Ваше величество, если говорить о наградах, то я считаю, что их заслужили в большей степени те, кто непосредственно сражался с неприятелем. С вашего позволения, я составлю для вас список наиболее отличившихся в разгроме вражеской эскадры.