– Ротмистр, – удивился Николай, – но вы же только что мне сказали, что еще вчера были у Гангута?! А сегодня в половину шестого утра вы уже прибыли в Ораниенбаум…
Но только я собрался спуститься в кают-компанию, где должны были уже накрыть стол, как краем глаза я увидел вспышку в проливе, после чего оттуда донесся страшный грохот. Я повернулся и обомлел – «Леопольд» пылал, как костер, а «Амфион», окутанный густым дымом, неуклюже приткнулся носом в берег. Не иначе это мины, подумал я. Вот же эти русские скоты, и когда они только успели поставить свои чертовы мины на такой глубине, чтобы корабли поменьше прошли, а корабли с большей осадкой напоролись на них…
– Васильич, – сказал он, – не нравится мне все это. Какое-то антикварное судно – под парусами, да еще и с гребными колесами. Как пить дать, это ушлепки из «Гринпис». Они обожают такие вот маскарады. Если их моторки попытаются к нам приблизиться, гони их всех в задницу. Они или к борту пришпандорят какую-нибудь тряпку, или распишут его всякой гадостью. Потом замаешься закрашивать их мазню.
У Якова Андреевича при виде моих манипуляций глаза полезли на лоб. А когда он услышал из рации человеческий голос, то беднягу едва не хватил удар.
Взлетели, легли на знакомый курс. Интересно, как нас встретят сегодня? После вчерашних ужасов они должны палить во все стороны из всего, что стреляет. Только я их не порадую – буду работать с большого расстояния, нафиг мне нужны дырки в фюзеляже.
– Ваше пожелание, Мейбел, для меня приказ. Тем более что выстрелы стихли и смотреть сегодня больше нечего!