- Так точно, товарищ Сталин, можно! – словно бросаясь в ледяную воду, ответил я. Ведь эта непонятная пассивность Октябрьского каждую минуту уносит жизни наших бойцов и командиров...
Мы ложимся в левый вираж, перегрузка чуть ослабевает. Я смог чуть повернуть голову и увидеть, как на взлёт идёт третий наш ведомый. Красивейшее зрелище. Вот вся тройка и в воздухе. Догоняем ведущего и пристраиваемся к нему справа и сзади. До цели примерно шестьсот километров – это половина боевого радиуса, тридцать минут лету. Вот нас догоняет последний член тройки, вся группа в сборе. На оставшемся где-то далеко позади нас авианосце сейчас на взлёт идёт следующая тройка. У неё своя цель, свой аэродром набитый "юнкерсами", "хейнкелями" или "мессершмиттами". Как сказал полковник Хмелёв, « Наша работа – ломать кости люфтваффе!» Кстати, это не первая их серия вылетов за эту ночь. Полтора часа назад четыре аэродрома, где были обнаружены свежие немецкие авиагруппы, уже подверглись авиаударам. Итог неизменно положительный для нас и катастрофичный для немцев.
– Товарищ, этот борт летит в Симферополь?
– Твою мать! Рота, спешиться! Наводчики – огонь по вышкам. Только скорострелки и пулемёты, бойцы. Охрану в плен не брать! В атаку, вперёд!
– В бой пойдёте вместе со мной, на командирской машине есть свободные места.
Стали рассаживаться. Майора ГБ Санаева посадили впереди, рядом с водителем, мы же с полковником разместились сзади, взяв генерал-лейтенанта Василевского в "коробочку".