Ну, а дальше всё было делом техники. Бойцы рассыпались по плохо освещённому двору, убивая всех, кто был одет в румынскую форму или носил на рукаве белую повязку "шуцмана". Ночью, молча, без криков «Ура!», но с ледяной яростью людей, которые знают, что делают святое дело. Да и немного их там было: ещё один румынский офицер и пара солдат, а остальные полицаи.
Сталин положил книгу на стол и нажал кнопку. В дверях появился секретарь.
- Да, я уже знаю об этом. Граф Шпонек, приказавший отступить 46-й дивизии с Керченского полуострова и тем самым положивший начало неудачам, которые закончились катастрофой 11-й армии, арестован по моему приказу и вскоре предстанет перед судом... Кстати, Гейдрих, вы не проверили – действовал этот подлец Шпонек по собственной инициативе или за ним стояли лица, которые сознательно ведут дело к военному поражению вермахта?
По выражению лиц и Кузнецова и Рокоссовского было видно, что они отчаянно пытаются сообразить, какая именно задача может соединить столь разных людей. Николай Герасимович Кузнецов, тридцатисемилетний адмирал и Нарком Военно-Морского флота, один из самых успешных русских и советских адмиралов после Макарова и фон Эссена. Константин Константинович Рокоссовский, сорокапятилетний генерал-лейтенант, талантами ничем не уступавший знаменитому Жукову, и в то же время лишенный его хамства и мародёрских замашек. Ну и Лаврентий Павлович Берия, сорокатрёхлетний партийный и советский деятель, Народный Комиссар Внутренних Дел, куратор множества секретных проектов. Ничего общего.
Сталин кивнул и Василевский достал из кармана маленький блокнот.
В воздухе подобно рою разъярённых ос появляются винтокрылые штурмовики из будущего, и корабли переносят огонь на фланги: за Ливадию и в сторону Гурзуфа, отсекая от десанта немецкие резервы.