– Ну и кто вы есть после этого? Армеуты, папуасы, колец в носах не хватает! Ну ладно, дома безобразили – могу понять, хотя тоже свинячество. Но здесь-то, перед предками, как вам только не совестно? Вот ты, Кобылин, скажи – как тебя, храпоидола, после такого земля носит?
– …Что ж, Андрей Владимирович, это все очень любопытно. Остается главный вопрос: как долго союзники будут отсиживаться в Евпатории?
Конечно, этой фитюльке далеко даже до приличного яхтенного радара, шкала дальности – всего ничего, два с половиной десятка морских миль. Но выбирать не приходится: ночью, во враждебных водах, где в любую минуту можно наткнуться на неприятельский дозор, даже такая аппаратура – особенно в связке с ПНВ и прожектором – станет серьезным подспорьем.
Фальшфейер догорел. Эссен принялся раскручивать второй и тут увидел, что на северо-западной стороне горизонта мелькнул еще один луч. Взлетела россыпь разноцветных ракет; со стороны первого корабля бухнула пушка, и над гидропланом повисла мертвенно-белая, неживая люстра осветительного снаряда.
– Раз вы взяли казачков, то найдется место еще для одного человека? – продолжала дама. – Есть желающий, вы уж, пожалуйста, не откажите!
– И это «что-то еще» – немецкая подводная лодка? – поднял брови кавторанг. – Не сходится. Мы – семьсот сорок тонн водоизмещения, субмарина еще полтораста…