С полуюта открывался великолепный вид – таяла в рассветной дымке Одесса, серебрилось море до самого горизонта, и жирные чайки пронзительно кричали за кормой, провожая «Улисс» в его авантюрное плавание. Колеса оставляли широкую, взбаламученную полосу пены, и в этой кильватерной струе на длинном буксирном канате переваливалась с боку на бок «Клитемнестра». Когда дядя Спиро предложил взять в крейсерство и свою старую шхуну, Белых воспротивился – на кой черт им сдалась эта обуза? Но потом изменил решение: скорость «Улисса» при буксировке падала всего-то на узел, а вот пользы контрабандистская скорлупка обещала немало. Шхуна, с ее ничтожной осадкой, может подойти к берегу там, куда не сунешься на колесной махине. Да и внимание не так привлекает – мало ли всякой мелочи снует вдоль турецкого берега? А пароходы все наперечет, тем более в разгар войны.