Белых обернулся: с «Клитемнестры» через фальшборт медведем лез дядя Спиро.
– То-то, брат… – вздохнул Андрей, – а ты говоришь – посыльные суда…
Лобанову-Ростовскому (они с Марченко полетели ведомыми Эссена) я вручил рацию и планшет, велев снять Евпаторийскую бухту на видео. Князь неплохо освоился с гаджетами, и я не сомневался, что указание будет исполнено в точности.
– Да что с ним сделается? – прошипел грек. – Сам крепил, никуда не денется!
Вечернее небо, бледно-лиловое, подсвеченное с заката золотом, нависло над городом. На парусных линкорах мелькали фонари, раздавались команды, дружное матросское уханье – эскадра готовилась завтра выйти в море. Напротив Графской пристани, у входа в Южную бухту, стоял «Херсонес» – необычный, плоский, как стол, силуэт с горбами колесных кожухов и длинной трубой. На палубе, под парусиновыми чехлами, дремали гидропланы, возле того, что стоял на самой корме, копошились люди.