– А с «Заветного», как англичашки пальбу открыли, сразу пустили торпеду, – добавил Марченко. – Чуть в нас не угодили, саженях в двух прошла, я аж обмер. Ничего, обошлось; а «Везувию» под мидель ударило, он сразу переломился и затонул. Из воды только восьмерых и подняли.
– Мне надоели твои «но», старлей! Ты офицер, или где? Сидишь в каюте с кондиционером, пьешь кофе и не можешь справиться с ящиком микросхем! Позор! Саботаж! Даю сутки – выполнить и доложить!
– Англичанин потом набежал, – добавил матрос. Он затянул узел на боку Рубахина и вытирал окровавленные руки тельняшкой. – Я как увидел, что дохтур Рубахина зарезал – сразу кинулся. А тут ента подлюка: выскочил из-за палатки и давай в меня палить! Пистолетик евонный махонький, не попал, паскудина… А я что могу – каменюкой в него запулить? Завели мотор и поминай как звали!
Особенно политики – у британского флота давно не случалось таких потерь. А если прибавить позорное бегство в Варну, то окажется, что империя пропустила серьезный удар.
– Так можно на аппарате! Вон, мичман на мое место сядет, и вперед, с ветерком!
– А знаете, прапорщик, – произнес после недолгой паузы пилот. – Мне, пожалуй, следует принести вам извинения. Вы, оказывается, не только из пулемета стрелять умеете. Вы еще и слова употребляете… всякие. «Авиатендер» – это надо же было вспомнить!