С берега, со ступеней Графской пристани, сложенных из белого инкерманского камня, на нас смотрят тысячи глаз. Здесь с утра до ночи полно народу: рубахи солдат, матросские робы, пестрые платки баб, торгующих бубликами, таранькой и горячим сбитнем из огромных медных самоваров. Они жадно рассматривают наши корабли; и стоит кому-то помахать с борта рукой, как вся Графская пристань разражается приветственными воплями, вверх летят шапки и бескозырки.
– Велесов сообщает: вчера ночью два французских судна попытались подойти к Каче. «Заветный» их обнаружил и обстрелял. Одного из «гостей», вооруженный пароход «Саламандр», «Громоносец» прижал к мелководью и заставил спустить флаг, второй – винтовой шлюп – удрал. Велесов просит нас помочь, хотя бы по ночам. Да и днем не помешает: у их моторов ресурс – кот наплакал, а надо еще плацдарм бомбить. А мы могли бы наладить наблюдение с «Горизонта». Леха… простите, старшина Алябьев говорит, что можно ввести в строй БПЛА научной группы.
Эссен пожал плечами. Его распирала жажда действий; получив доступ к кладезю бесценной информации, он вообразил, что грандиозные перемены должны начаться сейчас, сразу, а любое промедление есть преступление перед человечеством.
– Я Снарк, чисто, всем контроль. Внимание на люки, внизу басмачей до дури.
– Черт его знает, батенька. Обожгло, я и внимания не обратил… Но англичанин-то каков, молодец – как курей нас! Спасибо, хоть диск расстрелял… Ну, князинька, ну подгадил! Вернемся – самолично рожу набью, не посмотрю, что такой здоровенный. Пусть потом хоть на дуэль вызывает!
Через четверть часа фрегат «Хайфлауэр», возглавляющий британский ордер, садился в воду, пылая от носа до кормы. Капитан первого ранга Зарин поднял к глазам цейсовский бинокль, вгляделся, оценивая произведенные разрушения, и приказал перенести огонь на беспомощно дрейфующую «Британию». Флагман следовало поскорее добить.