Я посмотрел в сторону кормы, офицеры на мостике повернулись вслед за мной. Зарин вскинул бинокль.
– Ну что, допрыгались, соколики? – продолжал Эссен. – Теперь ахти вам, по срамным девкам да кабакам не побегаете!
– Османы… – прошептал дядя Спиро. Он сразу сгорбился; глаза, совсем недавно искрившиеся хитринками, запали, потускнели. – Вапора ходит, до Одессы никого не пускает. Теперь амба: эти досматривать не будут, ограбят. Кого не зарежут – за борт покидают.
– Кто тебя, англичанин? – спросил Эссен. Он уже влез в кабину и копался под приборной доской. – Что ж ты его, братец, к аппарату подпустил? Сам виноват…
Подозреваю, не у одного меня шевельнулся в душе червячок, когда наш отряд встал под прицелы орудий линкоров. Может, пушечные порты и были откинуты, ради пущего парада, но осадочек, как говорится, остался.
– Виноват, товарищ генерал-лейтенант, – смутился Андрей. Фомченко прав, конечно: мало ли какие еще сюрпризы могла подкинуть лиловая воронка?