Дверь я оставила открытой — пусть проветривается. Обошла дом, распахнула все окна. Нашла ведро, тряпку и швабру: не таскать же по всему дому гарь и пепел на тапочках.
Похороны почти не отложились в моей памяти. Меня шатало, я с трудом воспринимала происходящее. Поняла лишь то, что родственники не приехали, а хоронили за счет завода, на котором Макс работал. Все прошло быстро — попрощались, закопали, народ двинул куда-то на поминки, а меня Вера отвезла домой, сама сняла с меня глухое черное платье, заставила выпить таблетку и уложила спать. В тот раз мне ничего не снилось.
Свадебный обряд царапнул меня чем-то непривычным, и это было странно — уж свадеб я на своем веку перевидала. Но самое странное — я не могла понять, что не так.
Отпустив меня, Костя сгреб в охапку детей.
В школу мы решили съездить уже на следующий день: Олежке не терпелось, да и мне было интересно. Проводив гостей, мы так увлеченно рассматривали буклеты, что даже забыли про наши яблочные заготовки — хорошо, что дрова прогорели, и тонкие яблочные ломтики не пересушились до жареного состояния!
— Наверное, можете, только, боюсь, это дело не пяти минут. Мне нужна консультация. Не могу сама разобраться, знаний не хватает, а у Александры Ивановны страшновато спрашивать, не изучив предварительно вопрос.