— Да, — Грент прошелся по кабинету, зачем-то выглянул в окно и сел на край стола, небрежно отодвинув стопку газет и писем. — Что я тебе скажу, Варрен. Все слишком запутано, в этом клубке не одна нить, а хорошо если не с десяток, и не факт, что все они как-то связаны.
Тетушка Гелли молчала, о чем-то задумавшись. Наверное, те самые «грустные воспоминания». Женя не расспрашивала. Глядела по сторонам, на красные черепичные крыши и кирпичные башенки, увенчанные медными флюгерами, на мелкие переплеты окон, кованые ограды и ворота, не по-осеннему зеленые газоны и яркие клумбы за оградами. Разглядывала встречные экипажи, прохожих, редких верховых. С удивлением понимала, что начала привыкать к чужому миру — по крайней мере, к его виду. Уже не шокируют и не вызывают ощущения исторического фильма всадники в ярких мундирах, нарядные дамы в открытых колясках, немаркие темные и серые одежды пешеходов.
«Сегодня вечером я буду очень скучать по дому», — подумала Женя. Вечера давались ей тяжело: спать в доме графа расходились рано, а она была закоренелой «совой». Подолгу не могла заснуть, и мысли в голове бродили самые невеселые.
— Бывал, — коротко ответил Грент. Он не собирался делиться с простодушным капитаном своим мнением о священной роще: месте, которое без присмотра полиции давно превратилось бы в рассадник уголовщины и приют всяческих отщепенцев.
— Учитывая репутацию дамы, дико, что кавалер сейчас с нами, а не с ней, — хмыкнул четвертый собутыльник, молодой лейтенант из полка Вентиша. Лейтенант почти не пил и, видимо, поэтому был настроен язвительно. Разумеется, досадно, когда сослуживцы веселятся со спокойной душой, а у тебя приказ — доставить господина полковника с праздника, когда оного полковника окончательно развезет в хлам. Желательно целым и не ввязавшимся в глупую ссору.
А барышня Эбигейль все эти годы тихо жила в отцовском поместье, лишь иногда наведываясь в столицу — то по приглашению кузена, то неожиданно для него, но всегда с пользой. Она так и не вышла замуж, отвергнув все предложения, хотя среди них были весьма привлекательные. Графу казалось иногда, что та часть Гелли, которая способна была любить, умерла вместе с Арбальдом, но ни разу он не осмелился произнести это вслух. Потому что Эбигейль любила его, Варрена, любила старика отца, Цинни… а что былая страстность перегорела, так с возрастом и не такое бывает. Поэтому Варрен просто старался держать кузину в поле зрения, развлекать, заботиться — в общем, быть ей хорошим братом. И, кажется, у него получалось.