Казалось, что само время внезапно остановилось – настолько статичной была наблюдаемая мной через глаза Ми картина: открытая дверь в соседнюю жилую комнату на этаже и стоящая в проёме девушка. Молодая, низкого роста – ниже моей подруги на целую голову, с азиатскими раскосыми глазами и с длинными прямыми чёрными как смоль волосами, забранными на макушке в тугой пучок. Девушка не двигалась, спокойно и совершенно неподвижно смотрела на Ми и, как мне сначала почудилось, даже не дышала. Не двигались ни зрачки, которые у живого человека всегда чуть-чуть, да смещаются, ни мимические мышцы на лице, не дрожали губы и крылья носа – словно в дверном проёме стояла идеально раскрашенная под живого человека, гениально вылепленная статуя или кукла в полный человеческий рост.
– Со взрослыми проще. – По интонации было заметно, что физкультурник уже не пытается что-то доказать.
Лазоревич-старшая по молодости была изрядной нигилисткой и «во все эти глупости попов» не верила (что ей изрядно помогло во время известных событий) и разбиралась в антиквариате посредственно. Собственно, в рассказ отца она тоже не особо верила, но всё, что у неё осталось от родителя, – только вещи и связанная с ними память… И невдомёк ей было, что зеркало действительно было создано для оккультных целей и что равносторонний крест с расширяющимися к концам лучами на клейме означает не просто «итальянского мастера», а возраст самой «стекляшки» на сто лет больше обозначенного наобум содержателем небольшого столичного ломбарда.
– Ну, представь, что у тебя компьютер завис на середине интересной серии!
Тут «дикая», судя по всему, сообразила, что махом обозвала дураком в том числе и директора, и резко сдулась, явно жалея, что вовремя не прикусила язык.